Тарас Шевченко - идеолог воинствующего национализма

Информация о материале

09.04.2014

Александр

Украина

Просмотров: 9253

E-mail

Обновлено 20.11.7531 г.  от Сотворения Мира (=2023РХ)  Солнечный Календарь Руси    © А.К. Лукоянов  

"Революционеры"-бандеровцы считают своими героями Тараса Шевченко наряду со Степаном Бандерой. Их портреты они несли во время демонстраций. Почему?

Это вполне нормально. Как нормально и то, что в 2011 году депутат Львовского облсовета Ирина Фарион и представительница ВО «Свобода» цитировала Т.Шевченко именно как воинствующего украинского националиста. Во время празднования Шевченковских дней в средней школе № 91 Львова эта напомнила детям главную цитату шевченковского завещания. «Именно здесь творится нация. Очень важно, чтобы в этом зале до конца прозвучал Шевченко завещание, потому важнейшее из Шевченковского завещания - это «и вражьей злою кровью волю окропите». Не забудем этого императива великого Шевченко. И вражьей злою кровью волю окропите », - отметила Фарион*. Одной из школьниц она подарила свою лекцию «Степан Бандера: практик, теоретик, мистик националистического движения». Фарион отметила, что в 1933 году Степан Бандера инициировал в школах акцию против полонизации ( http://censor.net.ua/n160436 )       (Текст выделен нами -А.Л.)

      А в 2014 году ученица Шевченка и Бандеры объявила Москву главным врагом украинцев и открыто призвала националистов словами Тараса Шевченко «вражьей злою кровью волю окропить». (Текст выделен нами -А.Л.)

             

   Примечательно, что слово «фирион», согласно Словарю украинского языка Бориса Гринченко, заимствовано из идиша и может означать «интриган».

   Благодаря И.Фарион и её единомышленникам должен быть окончательно разрушен советский миф о Тарасе Шевченко как благородном борце с царизмом, как защитнике угнетённых украинцев и друге русского народа.

   Реальный образ Т.Шевченко и содержание ряда его произведений в значительной мере объясняет специфику украинского национализма, формировавшегося в советское время.

   Например, в украинских школах советского периода в обязательном порядке изучалось произведение «Катерина», которое Шевченко 22 апреля 1838 года посвятил Василию Андреевичу Жуковскому, принявшему участие в выкупе украинского самородка из крепостной зависимости. И начиналось эта поэма такими благодарственными словами:

Чернобровые любитесь,

Да не с москалями,

Москали - чужие люди,

Глумятся над вами.

(перевод М.Исаковского )

    О художественном уровне данного произведения можно узнать, прочитав хотя бы его часть.

   Понять реального Тараса Грыгоровыча – понять украинских националистов и их действия в будущем.

   «5 марта 2010 года президенты России и Украины выступили с совместным заявлением о подготовке к празднованию в 2014 году 200-летия со дня рождения Т.Г. Шевченко. Тогда же в печати раздались протестующие голоса, напоминающие, что названная фигура в украинской поэзии не только поэт по дарованию, но и хулитель Бога и России».

    В 1939 году этому в Киеве был установлен памятник по случаю 125-летия со дня рождения поэта. На его месте памятника основателю Киевского Императорского университета св. Владимира Николаю I, который был демонтирован большевиками в 1920 году и переплавлен на заводе «Арсенал». Сам университет стал именоваться Киевским национальным университетом имени Тараса Шевченко со всеми вытекающими последствиями для развития национального украинского самосознания.

   27 октября 1918 года был открыт первый памятник Кобзарю, якобы в связи с 73-летием со дня посещения Тарасом Шевченко Ильинской ярмарки в Ромнах и на том месте, где стоял шалаш, в котором он ночевал.
     В 1939 году в Киеве по распоряжению Сталина был установлен памятник поэту по случаю 125-летия со дня рождения. На его месте памятника основателю Киевского Императорского университета св. Владимира Николаю I, который был демонтирован большевиками в 1920 году и переплавлен на заводе «Арсенал». Сам университет стал именоваться Киевским национальным университетом имени Тараса Шевченко со всеми вытекающими последствиями для развития национального украинского духа.
    В 1964 году памятник Тарасу был открыт в Москве. Его даже реставрировали и 7 марта 2014 года вернули на прежнее место.. Памятник установлен в центре города, на побережье реки Москвы рядом с гостиницей «Украина» (Кутузовский проспект, 2/1).
Благодаря советской власти в существует 1060 памятников Кобзарю - в разных странах мира.

Тарас Шевченко без макияжа

Елена Любимова, 11 апреля 2013

На второсортной стряпне Тараса Шевченко, писавшего кстати на обычном русском языке, несколько десятков лет воспитывались поколения русских людей на Украине.

Теперь появилась возможность узнать, каким он был в действительности...

 Их благородие Тарас Грыгоровыч

Автор – Сергей Сокуров-Величко

(по поводу одной всемилостивейше дарованной привилегии)

Какими только лестными титулами не был удостоен Великий Кобзарь, когда он весь не умер, убежав тленья в заветной лире (то бишь, кобзе)! Перечислю лишь основные, бытующие ныне. Тут тебе и Пламенный революционер, и Первый историк Украины и Национальный Пророк и Основатель революционно-демократического направления в истории украинской общественной мысли, и Започаткувач (зачинатель) украинской литературной мовы, и автор «Библии украинского народа» (это о поэтическом сборнике «Кобзарь»)... Далеко не полная печатная и устная аттестация Тараса Шевченко – на закате империи, в советское время, на современной Украине. Она сидит в нашем сознании, как гвоздь с зазубринами, со школьной парты. По правомочности того или иного эпитета, можно спорить долго и безрезультатно. Я пытался рассмотреть их в своём эссе-триптихе «Моя личная Шевченкиана» (см. Интернет), но лишь вызвал возбуждение противоречивых мнений.

Особенно кажется мне надуманным представлять Шевченко революционером-демократом. В революционности сего «революционного демократа» (равно, как и в демократизме) сильно сомневались проницательные современники, в том числе Драгоманов (последний вообще невысоко ценил мыслительные способности земляка, полагая, что с мыслью как раз и обстояло хуже всего у Тараса Григорьевича). Да и мы, простые читатели, видим: в своём творчестве Шевченко – чернильно-бумажный бунтарь пугачёвского толка, мститель-теоретик, призывающий «добре острить секиру». Его антицаризм проявлялся в нотах типа: «Царей, кровавых корчмарей, в железо-кандалы закуй, в глубоком склепе заточи», в ругани в адрес императрицы: «Сука!», о чём я подробно писал в недавнем очерке «Гений и свинство».

Революционные преобразования он темпераментно представлял «окроплением злой вражьей кровью» будущей воли, когда «потечет старiками (100-реками) кровь в море». Чья кровь? Да панская же, только выборочно – в первую очередь москалей и поляков (и жидов за компанию). Много позднее другой поэт, кобзарь советской эпохи, Павло Тычина, продолжит своего предшественника в революционном раже:

Всих панив до однойи ямы,
Буржуйив за буржуямы
Будэм, будэм быть,
Будэм, будэм быть!».
 

Как видим, от зачинателя до продолжателя – один шаг.

Все переживания «за знедолэный народ» концентрировались у Кобзаря в литературной, поэтической сфере. Но и здесь поэт-гайдамак никак не отозвался на готовящееся освобождение крестьян. Ведь, к его досаде, обходилось без желанного кобзарю образа «100 кровавых рек». На практике ему представилась возможность выкупить из неволи сестёр на деньги, собранные для него (!) ненавистными ему панами, да у «певца воли» в то время были иные, более неотложные расходы… Видимо, собирал деньги на «точило для сокиры». Как отмечает Н.Ульянов, «Не верил Драгоманов и в его хождение в народ, в пропаганду на Подоле, в Кирилловке и под Каневом. Кроме кабацких речей о Божьей Матери, никаких образцов его пропаганды не знаем».

Но не является секретом действительное, идущее вразрез с литературным, отношение Шевченко к «панству», реальному, без которого он буквально не смог бы физически выжить. Да, современники отмечали свойство Тараса во хмелю вдруг, без достаточной на то причины, набрасываться на окружавших его «панов и панночек» со слезливо-злобными выкриками, вроде «палачи!», «тираны!». Но такое сходило ему с рук, ибо в другом состоянии этот простолюдин, наделённый множествами приятных талантов, был тихим, скромным мил-человеком, душой любой компании: и споёт, и спляшет, и царя медведем представит, как заправский лицедей.

Более того, он сам искал внимания представителей правящего сословия, льстил им, заискивал перед ними, не брезговал принять дар «с барского плеча», имел лёгкий доступ к их кошелькам, охоч был к общению с сильными мира сего. Родная Украина, конечно, манила своего тоскующего сына на лани широкополi, но столица ворогiв, с которыми жити тяжко, обещала ему стол и кров и покровительство властных лиц, которых он гневно клеймил в вiршах и от которых, с рассеянностью экзотического пиита, принимал благодеяния. Хвылевый заметил: «Разве не Шевченко… научил нас ругать пана, как говорится, за глаза и пить с ним водку и холуйствовать перед ним?». Каревин: «Гневные антикрепостнические тирады в своих произведениях поэт сочетал с весьма приятным времяпрепровождением в помещичьем обществе, развлекая крепостников пением, стихами и анекдотами». Биограф Чалый: «Как в душе Шевченко могли в одно и то же время ужиться высокие идеалы поэзии с пошлостью окружавшей его среды».

По мне, такое двойственное отношение к «рабовладельцам» со стороны бывшего «раба» объясняется тем, что их милости к себе ему было мало. Пуще всех земных благ он хотел принадлежать к их сословию. Обойти выпавшую ему на долю безнадёжную родословную можно было двумя путями: или выслужить высокий чин по «Табеле о рангах», что было, он понимал, для него нереально; или пением под кобзу «завести» тёмные массы на «окропление воли злою вражеской кровью». Мечтал: пока другие, не столь одарённые, окропляют со вкусом, можно, под шумок, под личиной Национального Пророка, самому панувать, садиби, мури будувать. Свои собственные.

Каким бы паном стал Тарас Григорьевич, гадать не приходится. Ещё до солдатчины, когда молодой художник и начинающий кобзарь, не обладавший «правом первой брачной ночи», массово портил дворовых девок в имении Репниных, он демонстрировал свойства записного паныча по призванию. Позже в дневнике привилегированного солдата Шевченка, спавшего на койке при редких ночёвках в казарме, остался образец его отношения к солдатам, спавшим, в отличие от него, на нарах: «Рабочий дом, тюрьма, кандалы, кнут и неисходимая Сибирь – вот место для этих безобразных животных…». На мой ум приходит Салтычиха. А на ваш?

Погодите, погодите, читатель! Вопрос, какими бы панскими замашками отличался бы Тарас Шевченко, мы здесь рассматриваем при допущении «если бы он стал (или был по рождению) паном». В этом нашем ошибка. Ведь Пламенный Революционер, Защитник Угнетённых стал паном в реальности, без «если». Не спешите сомневаться. Сей миг, будут вам доказательства. Стихийным шевченкофилам, отдельно шевченкоманам предлагаю присесть. Как бы чего… За себя я не опасаюсь, в смысле мордобоя: не достать. А словесные оплеухи выдержу. Не впервой.

Вот вам, чёрным по белому, свидетельство. Смотрите на заголовок:

Свиде[те]льство

Из императорской Академии художеств. Академику ее Тарасу Григорьевичу Шевченко в том, что он удостоен сего звания бывшим 4-го ч[исла] сентября сего 1860 года торжественным годичным собранием Академии и что по силе всемилостивейше дарованной привилегии имеет он право на утверждение, по сему званию, в чине титулярного советника. Вследствие чего и дано ему, г. Шевченко, сие свидетельство, для предъявления полицейскому начальству во время проживания на квартирах в С.-Петербурге. Ноября 5 дня 1860 года.

Конференц-секретарь [подпись]

Производитель дел В. Зворский

Для тех, кто имеет смутное представление о Петровской Табеле рангах (закон о порядке прохождения государственной службы в Российской империи, принятый в 1722 г.) поясняю:

На 1860 год чин титулярного советника давал право на личное дворянство. Этот чин являлся эквивалентом звания, кажется, капитана в пехоте и камер-юнкера в придворной службе. Таким образом, бывший «крипак пана Энгельгардта» по чину стал равен родовому аристократу Александру Пушкину, в то время покойному. И только потому, что он лучше чем Пушкин, словом, академически, писал картины маслом (Пушкин, хороший рисовальщик, маслом, насколько помнится, вообще не писал).

А вы говорите, что в царской России отсутствовала демократия! Верите на слово, что «царi» это «кровавi корчмарi»! (к слову, вы можете себе представить «кровавого трактирщика»?) Конечно, появись у новоиспечённого дворянина наследник, ему бы пришлось добывать право на известные привилегии личным трудом. Но факт есть факт. В Российской Империи ноября 5 дня 1860 года полку дворян прибыло – из числа непреклонных с ними борцов, революционных демократов. А конкретно, Основатель революционно-демократического направления в истории украинской общественной мысли перешёл в разряд той самой ненавистной ему шляхты, кровью которой мечтал «упитися» любимый герой Кобзаря. Автору «Гайдамаков» осталось резать себе вены и упиваться до «не хочу». Неисповедимы пути господни!

Мне возразят: так ведь не перешёл! Поправляю: не успел. Не успел оформить утверждения «по сему званию Академика в чине титулярного советника». Умер через 4 месяца. Жаль. Даже не нарадовался. Может быть, всё ждал стука в дверь: а вдруг нагрянет с поздравлениями сам царь. Тот самый одоеный щенок той самой Суки, чью смерть он недавно в своей индивидуальной манере «воспел» (см. «Гений и свинство»). Куда прикажете глаза девать? Вот и не выдержало сердце Кобзаря. 47 лет всего исполнилось. Жить бы и жить ещё долго его благородию титулярному советнику Тарасу Грыгоровычу Шевченко в соседстве со змеями, что мерещились ему по углам (куды не глянь). Да не судилось. Поэзия, при аккомпанементе под кобзу, – штука опасная, обоюдоострая.

Гений и свинство

(о вопиющей неблагодарности в ответ на добро)

5 марта 2010 года президенты России и Украины выступили с совместным заявлением о подготовке к празднованию в 2014 году 200-летия со дня рождения Т.Г. Шевченко. Тогда же в печати раздались протестующие голоса, напоминающие, что названная фигура в украинской поэзии не только поэт по дарованию, но и хулитель бога и России. Мы, издатели настоящего портала, не столь категоричны. Но согласны, что Тарас Шевченко – фигура масштабная и крайне противоречивая. Предвидим, что в оставшееся до столь круглого юбилея время редакция получит немало материалов, так и иначе оценивающих литературное и нравственное наследие Кобзаря. Да они уже начали поступать. Наш постоянный автор, не раз отметившийся в этой теме «Личной Шевченкианой», прислал новую работу, которой мы не даём оценки, решив не «просеивать», не подвергать цензуре присылаемые материалы. Одно к ним требование – художественное достоинство при отсутствии непечатных выражений. Итак, пусть каждый, кто способен на оригинальный словесный портрет самого известного украинского поэта (и русского прозаика), присылает нам свои сочинения. А сейчас мы даём слово Сергею Сокурову-Величко.

Тема «гений и злодейство», благодаря Пушкину, в литературе разработана, а вот тема «гений и свинство» ещё ждёт своего равноценного исследователя. Пока таковой найдётся, я приведу один пример. Вернее, примеров несколько, но гений (таковым его принято считать) при них один. По правде сказать, большую часть материала, который я здесь использую, собрана не мной. Мне уступил её некий малороссиянин, находящийся в плотном окружении свiдомого українсьтва и посему не желающий «светиться» там, где уличаемый в свинстве – более чем просто гений. Он Гений, равный небожителям. Известный Помаранчевый Президент Третього Туру призвал свой народ во всём подражать ему в приёмах личной жизни: «Жити по Тарасу»… Вот я и проговорился. Да, речь пойдёт о Великом Кобзаре (в мiру – поэт и художник Тарас Шевченко).

«Тупорылый виршемаз»

Название главы мной закавычено, т.к. этими словами из поэмы «Сон» восходящая звезда украинского Парнаса охарактеризовал в 1844 году своего старшего собрата по перу, изображённого на известном портрете кисти К. Брюллова. Портрета – судьбоносного для автора рифмованной характеристики. Но давайте по порядку.

За 6 лет до написания поэмы в Летнем саду, что во граде Св. Петра, столичным художником Иваном Сошенко был замечен юный рисовальщик скульптур. Назвался Тарасом Шевченко, дворовым человеком пана Энгельгардта. Малюнки его приобрели в глазах случайного открывателя таланта тем большую ценность, что тот оказался малороссом, земляком. Иван не медля, с хохлацкой деловитостью, организовал влиятельную группу по освобождению Тараса из неволи. В неё вошли, кроме Сошенко, знаменитый Карл Броюллов, чьё полотно «Последний день Помпеи» стало «для русской кисти первым днём», и Василий Жуковский, приближённый к императорской семье зачинатель романтизма в русской литературе, без которого, известно, «не было бы Пушкина» (а в украинской – Шевченко, как оказалось). Говоря современным языком, сообразили на троих. Второй из троицы засел за портрет, третий ему позировал. Загодя сговорились с императрицей о лотерее, чтобы выручить за живописную работу 2500 рублей. Такую «заоблачную» по тем временам сумму запросил владелец крепостного, сославшись на одарённость выкупаемого.

В настоящей главе основное внимание на Жуковского, об остальных участниках человеколюбивого действа поговорим позже. Благороднейший Василий Андреевич был душа-человек, всеми любимый и всех любящий. Таким и предстал на холсте великого Карла. Среди записей моего информатора я нашёл описание этого портрета:

Образ поэта-романтика проникнут тихой сосредоточенностью и умиротворением. Наклонив слегка голову к плечу и сложив на коленях руки, Жуковский присел к столу с книгами, спокойно и сердечно внимая собеседнику. Гармоничны и плавны линии, очерчивающие голову и фигуру. Глубок и мягок красновато-коричневый колорит, соответствующий общему облику поэта. Современники считали этот портрет Жуковского одним из лучших «как по сходству, так и по выражению характера целого». Облик поэта полон тихого лиризма, серьезности и доброты. Сдержанность исполнительской манеры, отсутствие какой-либо внешней аффектации характеризуют это замечательное произведение.

Давайте внимательно рассмотрим это произведение кисти выдающегося мастера и мы. Уверен, со многими из приведённых выше слов согласятся читатели. Одного мы не увидим – тупорылого виршемаза. Для этого надо обладать особым зрением – зрением Великого Кобзаря, который, будучи всесторонне одарён музами, пуще всего обладал даром оплёвывать своих благодетелей. А на том холсте – первейший из них, оплёванных.

Смягчающее обстоятельство

Я пытаюсь найти смягчающие обстоятельства этого… осторожно скажу, свинства, чтобы не использовать синонимов (мерзость, гнусность, гадость, паскудство, др.). Кажется, нашёл, как говаривал старик Архимед, смывая грязь в ванне. Разящая характеристика легендарному уже, пожилому литератору дана самородком из днепровской глубинки не сразу, после выкупа, а спустя более 5-и лет. Вполне достаточно, согласитесь, чтобы забыть благодеяние. Притом, созревавший в свободном питомце Академии художеств поэтический гений подвергся дьявольскому соблазну. И, увы, не устоял.

Часть вины за душевную слабость Гения справедливо, думается мне, можно переложить на Сошенко и его легкомысленную подругу. На первых порах добросердечный Иван пригрел земляка на своей съёмной квартире – дал ему угол, подкармливал, «натаскивал» в живописи, «за спасибо» (особое шевченковское «спасибо»), хотя сам не роскошествовал. Натурщицей для двух друзей-художников служила невеста старшего, по имени Мария-Амелия.

Как-то засидевшийся в женихах девственник, решившись сделать Маше предложение по всей форме, удалился за новым сюртуком. Возвратясь от портного в приподнятом настроении, узрел невесту в рабочем состоянии, то есть обнажённой. Но не это поразило опытного портретиста (натурщица на то и натурщица, чтобы находиться в мастерской в чём мать родила). Полностью обнажённым предстал перед ним и друг сердечный, начинающий художник. Притом, голышей не разделял мольберт, отнюдь. Оба помещались… (прошу читателей, коим менее 16-лет, покинуть эту страницу)… Оба помещались, простите за натурализм, на узкой постели хозяина.

Мы не знаем, была ли Маша хороша лицом. Но не устоявший перед нею Тарас оставил благодарным потомкам её живописную спину и кое-что ниже. Очень вдохновляет на служение высокому искусству. Разумеется, друг Иван указал другу Тарасу на дверь, назвав его на прощанье, предполагаю, неблагодарной свиньёй. Свадьба не состоялась. Маша, забеременевшая от прекрасного (по сравнению с Сошенко) кандидата в великие кобзари, кончила плохо, услышав вслед от соблазнителя: «Покритка!» (б…дь, – укр.). Иван, как художник, был наказан забвением.

А вот Тарас гениально выкрутился: он написал бессмертную поэму, превратив петербуржку Машу в украинку Катерину, соблазнённую и покинутую чарiвником з Московщини, предупредив тем самым на 200 лет вперёд всех землячек, которые заполнят бордели Европы: «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями». И отбыл гострить сокиру – на всех ворогiв, на одного – особо, добре. А вы думали, гусиное перо?

Так что свинский поступок уже маститого поэта по отношению к Жуковскому обоснован логическим развитием этой способности из описанного случая в квартире-мастерской одного из благодетелей несчастного Тараса. А что досталось другим, которые приняли решающее участие в судьбе Гения?

Сука, сучка и щенята

Наследием старины стали для нас портреты членов семьи Николая Павловича Романова. Кроме главы августейшего семейства, величественного, статного, наделённого суровой красотой, истинно мужской, мы видим его супругу – императрицу Александру Фёдоровну (до крещения в православие, Шарлотту-Каролину), имеем возможность созерцать их детей, и в нежном возрасте, и взрослых, – Марию и Александра Николаевичей. Что характерно, царица, наследник престола и великая княжна наделены родителями телесной красотой, что редкость в других монарших домах Европы. И, более того, близкие царя, смотрящие на нас с портретов, в той или иной степени привлекательны выражением душевной щедрости.

Особенно это качество было свойственно императрице. По призванию, не по «чину», она взяла в свои руки все основные направления благотворительности в стране. Она лично вникала в устройство богоугодных заведений, увеличила число и реорганизовала их. Более 2/3 личных сумм… тратила на дела благотворения и милосердия; помощь выражалась не одними деньгами, но и участием ко всякому, доходившему до ее сведения, горю. Царица покровительствовала Императорскому женскому патриотическому обществу и Елизаветинскому институту. Пользуясь неизменным влиянием на государя, Александра Федоровна часто смягчала проявления строгости, характеризующие эпоху николаевского царствования (из переданных мне записок. – С.С-В.).

И когда пришла очередь крепостного Тараса Шевченко, отмеченного талантом, супруга Николая I приняла живейшее участие в нём, поддержала идею лотереи, из личных сумм выделила 400 рублей (по 300 рублей каждый дали её старшие дети, Мария и Александр). Видимо, не только за привлекательные черты лица назвал её учитель Пушкина «Гением чистой красоты» (ученик повторит эту фразу в своём послании Анне Керн). Красива была её чистая душа. Были ли изъяны внешности? Да, они в своё время появились и с годами накапливались. Выступление декабристов на Сенатской площади в 1825 году отметило её нервным тиком на прекрасном лице и стало причиной развития худобы, истощения. Ведь господа Рылеевы не скрывали своих намерений пустить под нож весь царский род (в этом «точитель ножей» стал предшественником «гострителя сокиры»).

Именно эти внешние, приобретённые по чужой злой воле недостатки и заметил злопамятно Шевченко. Почему «зло»? Видимо, иначе не мог. Таковым уродился. А ведь знал о роли императрицы в своём освобождении, что отражено в повести «Художник». Читаем в поэме «Сон»:

…Цариця небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога,
Та ще на лихо, сердешне,
 Хита (трясёт. – С.С-В.) головою...
 

Дальше строки о «тупорылом», потом опять шарахается к любимому образу:

…А диво-цариця,
Мов та чапля меж птахами,
Скаче, бадьориться.
 

Казалось бы, с годами всё злое забывается, и реальное и надуманное. Да, у обыкновенных людей это так. Но наш герой не обыкновенный. Он гений. Простите за описку, Гений(!!!). Он запамятовал, что оскорблённый за больную жену царь упёк его в Орскую крепость, дабы научить молодого хама хорошим манерам, позволив в течение года выслужить офицерский чин. Не выслужил, ибо фактически не служил – открыто писал портреты сослуживцев и их жён, тайно – вирши. Не оценил великодушие нового царя, вернувшего его к гражданской жизни…

Спустя 16 лет после того белогорячечного, похоже, «Сна», когда добрую душу новопреставленной Александры забирает к себе Бог, а тело её опускают под пол царской усыпальницы, Великий Кобзарь, сам на пороге вечности, не упускает возможности «пнуть лежачую» и её детей. 20 октября 1860 года он записывает: «Тебе ж, о Cуко! // ми самі, і наші внуки,// І миром люди прокленуть!// Не прокленуть, а тілько плюнуть//На тих оддоєних щенят,// Що ти щепила…». Думаю, переводить на русский язык не обязательно. Столь концентрированное зло для любого иноязычного читателя – зло. Да и воспитание не позволяет мне цитировать на родном языке грязную брань в адрес женщины, тем более безвременно умершей от болезни.

По поводу одного из «щенят» (щенков). Я не смог перевести слово «оддоєний», но догадался, что речь у пиита из Кирилловки идёт о старшем сыне Николая Павловича, который к тому времени стал императором Александром II. Можно было бы мне здесь не упоминать о нём, поскольку те 300 рублей из его кармана стали забытым фактом в биографии Гения. Но дело в том, что как раз в то время царствующий щеня (в другом месте – кобельок) открыто готовился к освобождению крестьян, в том числе родных сестёр Великого Кобзаря. Короче говоря, сын матери, вторично оскорблённой без какого-либо повода и рассудку вопреки, седоусым уже пиитом, не только пропустил мимо ушей и глаз то, за что мог покарать смертельного обидчика по всей строгости закона, но и объективно покрывал личный долг Шевченко. Старый, отметим в уме, долг перед его сёстрами. Тому, кто не в курсе дела, объясняю: ещё до виртуальной солдатской лямки у Тараса появилась возможность выкупить из неволи сестёр. Немалые деньги на выкуп собрала среди аристократов княжна Репнина, испытывавшая к самородку чисто русскую любовь-жалость; передала их в заботливые (казалось ей) руки брата крепостных девушек. А тот… тово… денежки прокутил, щадяще говоря. Так, видать, стыдно ему стало, что решил затаиться от сестёр на долгие 10 лет. Будто умер. Только в Орске, вздохнув в отдалении, записал на тайном листке:

«А сестри!, сестри! Горе вам,// Мої голубки молодії,// для кого в світі живете?// Ви в наймах виросли чужії,// У наймах коси побiлiють, //У наймах сестри й умрете!…».

Наймичка

И умерли бы «в наймах», если бы не оддоєне щеня. Этот случай выносит на поверхность сразу два примера. Первый – пример чёрной неблагодарности к живым источникам добра, которая стала «визитной карточкой» нашего Гения. Второй пример – проявление истинного ума и благородства, не отмеченного гениальностью, тем не менее, заслуживающего благодарной памяти потомков.

Сергей Сокуров-Величко

http://rusmir.in.ua/kul/3816-geniy-i-svinstvo.html#comment       См. также.: http://ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D0%B2-%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B5-%D0%BA%D1%83%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D1%82%D1%8B-%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%B2%D0%B0%D1%8E%D1%82-%D0%BD%D0%B0%D0%BC-%D1%82%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%BA%D0%BE-%D1%83%D1%89%D0%B5%D1%80%D0%B1%D0%BD%D1%8B%D1%85-%D0%BB%D1%8E%D0%B4%D0%B5%D0%B9/

   

В цитируемых материалах сохранены стиль и орфография авторов.- © А.К. Лукоянов 

09.04. 2014

• Назад
• Вперед